说俄罗斯女诗人，作家茨维塔耶娃和张爱玲有几分相似是不为过的。她们都是当之无愧的文学天才，优美的语言背后是非反复阅读不可揣摩透的深意，可怜两人都一生身世飘零。本文节选自茨维塔耶娃的散文《我的普希金》，讲述了作家6岁时与家人第一次看《叶甫盖尼·奥涅金》里奥涅金拒绝塔季扬娜的一幕的感触---一个关于爱的一幕却充满了不爱.......
Отрывок из прозы《Мой Пушкин》
《我的普希金》片段
Марина Цветаева
玛琳娜·茨维塔耶娃
Мать ошиблась. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и в Татьяну (и, может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее — немножко больше), не в них двух, а в их любовь. В любовь.
妈妈错了。我不是爱上了奥涅金，而是奥涅金和塔季扬娜（或许爱塔季扬娜要多一点），是他们两个，是爱情。在我之后写的作品中，我也都是同时爱着两个（爱她多一点），也不是爱这两个人，而是他们之间的爱情。是爱情。
Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда — когда расставались. Никогда — когда садились, всегда — расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он не любил (это я поняла), потому и не сел, любила она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес — она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
那个他们都没坐的椅子，暗示了这场感情的宿命。我不管是那时，还是后来，在拥吻时都没有爱过，而总是在分别时爱着。从来不是在一起坐着时爱着，而是在起身离开时爱着。我的第一个爱的场景却是不爱的：他不爱（这个我知道），所以没有坐下，她爱所以站了起来，他们没有一分钟在一起，没有一起做过任何事，做的事都是相反的：他说话时，她沉默着，他不爱， 她爱，他走了，她留下来，所以如果此刻幕布升起，那一定是她独自一人站着，也许，是又坐下。因为她站着仅仅是因为他也站着，然后永远瘫倒在椅子上。塔季扬娜在那个椅子上永远地坐着。
......
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его — так, и только для того его, а не другого, в любовь выбрала, что втайне знала, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но знала уже тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым даром несчастной — единоличной — всей на себя взятой — любви — прямо гений на неподходящие предметы.
所有的原因都在于他不爱她，然后才是她不爱他，正因为此，她选择了他，而不是另一个人去爱，因为她心里知道他不会爱她的。（虽然我现在才说，但是那时早就知道了，只是现在才学会了把它表达出来。）拥有这种万分不幸的，孤独的，全部一人承受的爱情的人，是找不到合适自己东西的天才。
Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне ?Евгений Онегин?. Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку — и руки, не страшась суда — то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах — сделала. И если я потом, когда уходили (всегда — уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей.
但还有一件事，也不是一件，而是许多件事，《叶甫盖尼·奥涅金》预示了我不可避免的命运。如果我之后的人生一直到最后一天，我总是第一个写信，第一个伸出手，那不畏惧命运的手，是因为黎明书里的塔季扬娜，在烛光里，胸前的辫子散乱着披着，她在我眼前— 给奥涅金写信。如果之后，离开时（总是又分手的时候），我不仅没有向前伸出手，连头都没回，只是因为，那时，在花园里塔季扬娜僵成了雕塑一般。
联系客服
